– Легче, Гриша, легче. – Усов сел за стол, налил себе пива. – Ты тоже без нас сидел бы в своей Одессе… – Может быть. Но я плачу вам, а не вы мне…
– Спокойнее, – продолжал Усов, – Михаил Иванович, кто дело-то расследует?
– Следователь судебной палаты статский советник Акулов. – Берет? – Усов допил стакан и налил снова.
– По слухам, нет. Больно уж независимый господин.
– Все берут, – мрачно сказал Рубин, – только надо дать больше.
– Вы можете поговорить с Акуловым? Мол, так и так, убийца погиб, а остальные… – Да они городовых порезали.
– Вот, – радостно засмеялся Рубин, – в Уголовном уложении для этого своя статья. Совсем иная, нежели налет да убийство.
– Тяжелое дело, – вздохнул Козлов, – очень тяжелое.
Рубин открыл дверцу шкафа, вынул пачку денег, положил перед Козловым. – Десять тысяч.
– Мало, Григорий Львович, мало. Многим давать придется. – Сколько надо? – Еще десять.
– На. – Рубин добавил еще пачку. – Ты, Михаил Иванович, следователем и городовыми займись, а ты, Усов, найди адвоката лучшего и Бахтина с дерьмом смешай. Почему ты, Михаил Иванович, с Бахтиным не разобрался?
– А почему, Григорий Львович, ты думаешь, что я не разобрался? Им Особый отдел Охранного отделения занимается. Так что Петр Федорович в самое время статейку организует. Тем более, Мануйлов. У него перо злое и хлесткое. На том и порешили.
Иноков утром зашел в кабинет Филиппова и положил на стол протокол дознания.
– Показания шофера Сергея Шохина, он убийц по адресам покойных возил.
– Вот это дело. Отправляй Акулову. Теперь им не открутиться. Где Бахтин? – Дома пока. Почернел весь из-за Ильина.
– Дружили они. Сколь ни печально говорить, но вакансия открылась. Ищи человека. – Подумаю. – А на примете есть кто?
– Трепов, помощник пристава. Склонен к сыскной работе. – А если Литвина?
– Рано еще. Пусть заматереет немного. Он как сыщик хорош, а здесь людьми командовать.
А Михаил Иванович Козлов нашел все-таки хитрый ход. Он попросил графа Щербатова, и тот пригласил его на обед в Английский клуб. Там, в курительном салоне он и нашел Акулова. Они мило раскланялись. Козлов был человеком светским, устраивал раз в месяц рауты у себя на Фуршадской. В его доме бывало много нужных людей. Поэтому Акулов был с ним особенно любезен. Козлов присел в кресло рядом с ним, закурил сигару.
– Слышал, вас поздравить можно? – Он выпустил плотный шар дыма. – Да сделали кое-что.
– Но доказать-то трудно будет. Наша сыскная хватает кого ни попадя.
– Один точно убил Фоста. Это уже доказано. А на остальных свидетель показывает. Представьте дураков. Наняли в «Фортуне» таксомотор и разъезжали на нем из дома в дом. Они убивали, а шофер ждал. Вот он-то и есть мой главный свидетель. – Он в арестантском доме?
– Зачем? Человек напуган, согласен на всемерное сотрудничество.
– Правильно мне говорили, Игорь Сергеевич, – сказал, вставая, Козлов, – вы действительно лучший следователь Петербурга. Позвольте откланяться. Двадцатого жду у себя. А то избегаете вы меня. Избегаете.
Манасевича-Мануйлова Усов застал в бильярдной у Доминика. В низком прокуренном зале свет ламп тонул в клубах табачного дыма. За одним из столов играл редактор и хозяин «Вечернего времени» Борис Суворин. Мануйлов стоял в углу, он «держал мазу» за игру своего шефа. Игра по-крупному. Партия – «катенька».
– Петр Федорович, – обрадовался Мануйлов, – может, заложитесь?
– Да не до того, Иван Федорович. Дельце у меня к вам.
– То, о чем говорили, в отношении надворного советника Бахтина? – Именно.
Мануйлов потер большой палец правой руки об указательный. Усов понимающе кивнул и достал пять сотенных. – Думаю, хватит?
– В опасное дело втравливаете, – Мануйлов взял деньги, – в очень опасное. Знаете, ссориться с самим Филипповым… Бахтин-то у него на отличном счету. Да потом в Париж за орденом ездил. Трудновато. – Добавить, что ли? – усмехнулся Усов. – Не мешало бы. – Столько же после выхода статьи.
– Партия! – радостно крикнул Борис Суворин. – Ванька! Ты мазался? – А как же, – радостно ответил Мануйлов. – По чем? По «петруше»? Можешь получить.
Усов посмотрел на радостного Мануйлова и подумал, что только жизнь не делает с человеком. Удачливый работник загранагентуры, резидент в Ватикане, ловкий контрразведчик в японскую стал мелким биллиардным жучком. А почему? От жадности спалился, да от того, что нечист на руку был.
На секунду пример Мануйлова устрашил его. Но всего лишь на секунду.
Борю Ильина похоронили в полдень. Отпели в церкви, закопали, шли за гробом почти все сыщики Петербурга, да пристава и их помощники. Приехал директор Департамента полиции.
Из всех родных были брат-гимназист, да старшая сестра – бестужевка. Ее вел под руку Филиппов. Засыпали могилу. Городовые поставили мраморный крест. Потом поминки были. В ресторане Самохвалова. Помянули и разошлись. На поминках к Бахтину подошел брат Ильина.
– Говорят, что вы отомстили за брата. Это правда, Александр Петрович?
– Это не месть, Женя. Вы должны понять, что службу нашу нельзя использовать для побуждений личных. Я остановил уголовника. Остановил пулей. То есть наказал зло.
– Но тогда, – спросил Женя Ильин, чудовищно похожий на брата, только моложе, – вы же сами сотворили зло, убив этого человека.
– Да, Женя. Но такова моя служба. Я караю зло злом. – И вы думаете, это поможет?
– Нет. С того момента, как Каин убил Авеля, это не помогло ни разу. – Так чем же можно победить зло?
– Видимо, добром, Женя, но я не знаю, как это делать. Кем вы хотите стать после окончания гимназии? – Авиатором, как мечтал Боря. – Ну, дай вам Бог.
Дома Бахтин снял мундир и прилег на диван. Пестрый котенок по имени Луша немедленно залез к нему на грудь и заурчал, уткнув в рубашку розовый нос. Тишина квартиры, урчание котенка, сумерки, прилипшие к окну, наполнили его покоем, и Бахтин задремал.
Разбудил его звонок. В прихожей чей-то незнакомый голос препирался с Марией Сергеевной. С урчащим котенком в руках Бахтин вышел в переднюю.
– Я им говорила, Александр Петрович, что вы спите, да они…
Перед Бахтиным стоял высокий, плотный, даже толстый человек в черном дорогом пальто, белом шелковом шарфе, в руке он держал цилиндр. – С кем имею честь? – Присяжный поверенный Усов Петр Федорович.
– Извините меня, господин Усов, что я по-домашнему, но, право, я нынче гостей не ждал. Проходите.
– У вас милая кошечка, Александр Петрович. Говорят, трехцветные кошки приносят дому удачу и достаток. – Прошу. В гостиной Бахтин надел висящий на стуле мундир. – Садитесь. – Господин Бахтин, давайте сразу к делу. – Давайте.
– Я представляю самих арестованных вами третьего дня людей. – Бандитов.
– Это в социальном понимании. А в божеском – людей. Вы, конечно, будете выступать на суде? – Естественно.
– Помогите родственникам арестованных и вы сразу станете богатым человеком. – Не понял. – Сто тысяч? – Они с вами?
– Я же не дурак, господин Бахтин, чтобы приносить с собой такие деньги к вам. – Значит, понимаете, что я могу сделать. – Сто пятьдесят.
Бахтин шагнул к Усову. Тот, несмотря на свою грузность, проворно вскочил. – Не…
Он не успел закончить. Кулак Бахтина опрокинул его на пол. Бахтин налил воды в стакан, плеснул в лицо Усову, тот застонал, оперся руками о пол и начал медленно подниматься. Бахтин рывком поставил его на ноги, вытащил в переднюю, открыл дверь и вытолкнул наружу, выкинув вслед ему пальто.
– Ты пожалеешь, – разбитым ртом пообещал Усов.
Рубин никак не мог дозвониться Усову. Сначала телефон не отвечал, потом лакей говорил что-то невразумительное. Наверное, опять напился. Как же можно в такое-то время? Григорий Львович так и не знал, чем закончился визит его поверенного к Бахтину. А вдруг сыщик глотнул наживку. Значит, тогда Рубину практически никто не угрожает в Петербурге.
Взятка, полученная Бахтиным, позволит выйти на Филиппова, а главное, теперь любое дело, которое Рубин собирается провести, будет надежно прикрыто от сыска.
Странно и непонятно устроена жизнь. Впервые с Бахтиным он столкнулся еще в Одессе, когда его люди взяли Вознесенский ломбард. Дело было продумано четко. Из Москвы выписали известного медвежатника Тихомирова. Рубин сам пошел в участок и дал десять тысяч околоточному. Брать решили на Пасху, ломбард несколько дней не работал. Охрану там несли артельщики. Они наняли людей крепких. Пять человек сидело в здании. Еще за десять тысяч околоточный в конной парадной форме, по случаю святого праздника, зашел в ломбард, якобы проверить охрану. И сказав, что полиции вокруг много, разрешил четверым уйти в церковь. Посты, естественно, околоточный снял.
С одним охранником справились быстро. Рубин и четверо в масках связали его и впустили Тихомирова. Через три часа все десять сейфов были вскрыты. Наличными и золотом взяли двести тысяч. Вот тут-то и появился Бахтин. Он раскопал околоточного, вышел на Тихомирова, через него на Сашку Червонного, одного из людей Рубина.